Первая Пуническая война

Между тем, как напишет нес коль-ко столетий спустя римский историк и поэт Луций Флор, «победив Италию, римский народ дошел до пролива и остановился, подобно огню, который, опустошив пожаром встречные леса, постепенно затихает, натолкнувшись на реку». Но остановился римский народ ненадолго, ибо увидел «вблизи богатейшую добычу, словно каким-то образом отторгнутую от Италии». Этой заманчивой добычей оказалась Сицилия с ее плодородными землями, делающими остров житницей Италии, с ее многолюдными, но не слишком опасными для римлян вследствие взаимной вражды городами. Давнее соперничество между греками и карфагенянами из-за Сицилии давало римлянам прекрасную возможность вмешаться в качестве братьев-освободителей.
Первая из войн римлян с карфагенянами (на языке римлян — пунами) длилась целое человеческое поколение, двадцать три года (264—241).
Разворачивалась она на территории Сицилии и в омывающих ее морях. Сначала Риму удалось захватить почти весь остров, но победы на суше не стали решающими: силой и гордостью Карфагена был мощный флот, обеспечивавший постоянный подвоз подкреплений и наносивший римлянам внезапные удары в неожиданных местах. В отличие от карфагенян у римлян были преимущественно торговые суда с экипажами из греков и этрусков. И римляне со свойственным им упорством принялись за сооружение военного флота. Образцом послужил попавший случайно в их руки карфагенский военный корабль, видимо, обладавший особенностями конструкции, неизвестными грекам, советчикам римлян. Скорость, с какой сооружался флот, долго еще вызывала удивление римских историков. «Залогом победы, — писал полтысячелетия спустя Флор, — была быстрота сооружения флота, ибо через шестьдесят дней после того как был срублен лес для постройки, сто шестьдесят кораблей стояли на якорях, так что казалось, что не искусство людей, а дар богов превратил деревья в корабли». Море было для карфагенян родной стихией. Римлянам же мало было создать флот — нужно было еще обучить морскому делу людей, привыкших пасти скот или пахать землю и никогда не державших в руках весел. Обучение проходило на поставленных на суше скамьях, рядом с которыми укрепили перекладины с тяжелыми веслами. И к завершению строительства флота римляне уже имели собственных гребцов. Гребцов, но не моряков, которые владели бы навыками морского боя.
На помощь пришла смекалка. Римлянин, чье имя осталось неизвестным, ибо он не принадлежал к знатному роду, придумал несложное приспособление, которое не только уравнивало силы карфагенских и римских моряков, но и давало римлянам преимущество. На палубах устанавливались перекидные мостики с цепкими крючьями {воронами), впивавшимися в палубу неприятельского корабля. Перебежав на него, римляне могли сражаться врукопашную, в привычной им стихии пешего боя. Преимущество это сказалось в первом же морском сражении. Блестящая победа принесла небывалую славу консулу Гаю Дуилию. Не зная, какой еще наградой почтить победителя, сенат постановил дать ему факельщика, флейтиста и глашатая. Куда бы ни направлял отныне Дуилий свои стопы, глашатай под звуки флейты оповещал: «Вот идет Дуилий, победитель при Милах», а факельщик в темное время суток освещал при этом его путь.
Но и эта морская победа не завершила войну. И та и другая сторона испытали и победы, и поражения. Военное счастье стало склоняться на сторону карфагенян с прибытием в Сицилию талантливого полководца Гамилькара, получившего прозвище Барка (Молния) за молниеносность решений и стремительность действий. В течение трех лет Гамилькар, которого современники не зря считали величайшим военачальником и политиком, держал римлян в постоянном напряжении. Успехи Гамилькара заставили Рим поторопиться с созданием новой флотилии. Она-то, появившись неожиданно у берегов Сицилии, и решила в 241 г. исход войны, в конце которой сражались юноши, к началу ее еще не родившиеся.
В результате длительной и тяжелой войны победители вынудили карфагенян отказаться от Сицилии и уплатить большую контрибуцию.