Квинт Энний

Не меньшем ! славой, чем Плавт, пользовался cpJ ди римлян его младший современник италиец Квинт Энний (239— 169). В конце Ганнибаловой войны он служил в римском войске оккупировавшем Сардинию, и обратил на себя внимание квестора Марка Порция Катона, который взял его с собою в Рим. Там Энний стал учителем греческого и латинского языков и вскоре был замечен победителем Ганнибала Сципионом Африканским.
К тому времени основатели римской литературы Ливии Андроник и Невий сошли со сцены, и Энний занял их место вместе с Плавтом. Уступив Плавту комедию, Энний взвалил на себя эпос Он создал грандиозную эпопею, вобравшую всю римскую историю. «Анналы» Энния, насчитывавшие 18 книг, начинались со времени прибытия Энея в Италию и были доведены, по крайней мере, до 179 г. Во введении к поэме, написанном под влиянием подобных введений Каллимаха, Энний рассказывает о сне, в котором ему явилась тень Гомера, оповестив, что отныне в нем живет душа Гомера.
Замахнувшись на такое, Энний задался целью раскрыть римскую историю как бы глазами Гомера и его поэтическими средствами, используя в своих «Анналах» гекзаметр. Гомер заговорил по-латы-ни, и этот варварский язык благодаря таланту Энния впервые обнаружил заложенные в нем и еще никем не раскрытые возможности. Вместо сухого изложения фактов и имен римская история предстала как череда сменяющих друг друга правителей и воинов, которым не чуждо ничто человеческое. Вслед за Гомером Энний вводит в свой стих постоянные формулы типа «Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос», выбирая их из арсенала архаической латинской поэзии. В «Анналах» предстает не только римская история, но и сам Энний - поэт, философ, человек, - ибо в поэме присутствуют автобиографические мотивы.
Энний не промелькнул, как метеор, по небу римской поэзии, ~| он взошел в этом небе планетой, окруженной спутниками. Ими стали его ученики Цецилий и Пакувий, племянник поэта, а через поколение — Цицерон, не устававший восхищаться Эннием. И не было у Энния соперника, пока во времена Августа за ту же тему римской истории не взялся этрусский пророк Вергилий. Соперничество двух поэтов — все равно что противостояние двух светил: один не в состоянии ни затмить, ни вытеснить другого. Во всяком случае, в Риме времен императоров, когда имелась возможность видеть обе звезды сразу и сравнивать их, находились знатоки лите-ратуры, отдававшие предпочтение Эннию, несмотря на то, что его j язык в то время звучал и воспринимался так, как нами язык ЛомоНосова. Ныне из восемнадцати поэтических книг Энния сохранилось всего 600 разрозненных строк. Сгорела ли звезда Энния? Нет. Несколь-к0 пет назад среди обугленных свитков Геркуланума отыскали рукопись Энния. Будем верить, что звезда Энния взойдет и на нашем Небосклоне.
Теренций. Если Сципион Старший покровительствовал Эннию. то Сципион Эмилиан был покровителем поэта младшего поколения - Теренция Афра (190-159). Это второй классик римской комедии, которого в древности постоянно сравнивали с Плавтом. В комедиях Плавта звучали голоса разноликой римской улицы, герои же шести комедий Теренция, которые он успел создать за свою недолгую жизнь, заговорили, хотя и разговорным языком, но не толпы, а римских нобилей. Видимо, это и вызвало слухи, будто истинными авторами комедий Теренция были Сципион Эмилиан и его друг Лелий. Действуя в сюжетных рамках новой греческой комедии и подчиняясь ее канонам, персонажи Теренция выглядели людьми возвышенными, облагороженными. В его комедиях ставилась и раскрывалась проблема воспитания человека в духе гуманистических установок. В них почти нет грубых сцен, скабрезностей - всего того, что делало комедию привлекательной для простого люда. Да и сентенции, звучащие из уст действующих лиц комедий Теренция, близки к греческим или просто заимствованы: «ничего сверх меры», «правда порождает ненависть», «я человек, и ничто человеческое мне не чуждо», «смелым помогает судьба», «за деньги я надежд не покупаю, а за надежду денег не плачу», «когда двое делают одно и то же, — это уже не одно и то же».
Комедии Теренция, в отличие от пьес Плавта, уже несколько десятилетий спустя после его ухода из жизни сошли с подмостков, но ими продолжали восхищаться в образованных кругах и изучать в школах. По ним, созданным карфагенянином, римские юноши постигали литературный язык, которому в Риме начали придавать все большее и большее значение.