ОСНОВНЫЕ ФАКТОРЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ КАТАКЛИЗМЫ 30-20-Х ГГ. II В. ДО Н. Э

Борьба группировок в сенате, соперничество сенаторов и всадников на почве эксплуатации провинций были на некоторое время отодвинуты выступлениями низов, угрожавшими власти вершителей судеб Рима. Действующей силой истории становятся бесправные рабы, отнюдь не угрожавшие сложившейся социально-экономической системе, просто сражавшиеся за свободу. Их выступления, бывшие одним из проявлений кризиса аграрных отношений, показали, какую угрозу благополучию свободного населения, связанного с сельским хозяйством и ремеслом, а заодно и государству, представляет безудержная погоня за богатством, бесконтрольное ограбление провинций и порабощение их населения. Аграрный кризис перерастает в кризис римского политического строя и в гражданскую войну. В борьбе за землю и власть на протяжении столетия участвуют сложившиеся в эти десятилетия партии популяров и оптиматов.
Живой товар. Ни одно из средиземноморских обществ не обходилось без рабовладения и торговли живым товаром. Даже в скифских степях и германских лесах пленники становились рабами. Скифы ослепляли своих рабов, возлагая на них уход за скотом. В Риме рабство появилось в древнейшую эпоху. Как свидетельствуют законы XII таблиц, отец мог продавать в рабство собственных детей. В рабство обращали за неуплату долгов и за некоторые уголовные преступления, но количество рабов в те времена было умеренным, и серьезного экономического значения рабство не имело.
Римские завоевания III—II вв. наводнили Италию рабами. В 177 г. было порабощено 20 ООО сардов, в 167 г. - 150 ООО эпиротов. В это число не входят многочисленные пленники, захваченные на поле боя. За легионами толпами следовали торговцы, которые нереку-пали пленных. Некоторых легионеры оставляли себе.
Торговля рабами была узаконенным и широко распространенным занятием, хотя и квалифицировалась в римской комедии начала II в. как грязное ремесло. На священном острове Аполлона Делосе, превращенном римлянами в рабский рынок, ежедневно продавалось до 10 ООО невольников. В самом Риме распродажа живого товара шла на прибрежном Бычьем рынке (один день продавали скот, другой — рабов). Их выставляли на вращающемся деревянном помосте. У чужеземцев ноги были вымазаны мелом, на головы военнопленных надевали венки. У каждого на шее должна была висеть табличка с перечислением недостатков (достоинства обычно выкрикивал глашатай). Изъяны, не объявленные при продаже, давали покупателю право вернуть товар продавцу в течение месяца (а при обнаружившейся эпилепсии — и в течение года). Цены на рабов колебались в зависимости от количества привезенных на продажу, квалификации, молодости и здоровья невольников, но обычной ценой здорового раба, не имеющего специальности, было 200—300 денариев.
Раб считался такой же собственностью владельца, как домашнее животное и плуг. Он не обладал какими бы то ни было правами и не признавался личностью. Это определяло положение раба и способы его эксплуатации.
Катон разрешал за определенную плату вступать своим рабам в связь с рабынями. Рождавшихся детей он обучал какой-либо профессии, чтобы затем продать их подороже. Он разработал для своих сельских и городских рабов нормы поведения и наказаний. Наказания по этому «кодексу» назначались «судьями1» из числа самих рабов и производились публично. Самым тяжелым и типичным из наказаний за побег было распятие на кресте.
Применение рабского труда. Численность городского населения росла, и требовалось все больше и больше продуктов питания. Содержание рабов в сельских условиях было для рачительного хозяина выгоднее, поскольку там дешевле было их прокормить (используя отходы хозяйства) и удобнее охранять. Катон Старший — один из первых римлян, поставивших использование сельских рабов на научную основу. Он выработал нормативы их кормления, позволяющие при строжайшей экономии добиваться наивысшей продуктивности рабского труда. Рабы получали пишу в зависимости от затрат энергии. Когда продуктивность труда сходила на нет, Катон рекомендовал продать раба на рынке. Конечно, иногда старого и больного раба сбыть не удавалось. В этом случае рабовладелец в Риме мог тут же переправить пришедшую в негодность собственность на остров Эскулапа посреди Тибра, где забота о несчастном вручалась богу медицины. Стоны умираюших оТ голода или болезни рабов в этом случае не мешали ни домашним, ни соседям.
ТруД Рабов испокон времен применялся в рудниках и каменоломнях Италии и всех римских провинций. Добытый камень шел на строительство дорог и зданий. Мощеные дороги стратегического и торгового назначения, пересекавшие всю Италию и сходившиеся в Риме, сооружались руками невольников. Из рабов составляли отряды, которые строили сельские и городские виллы, театры, цирки, храмы. Особенно интенсивно использовался труд невольников в сельском хозяйстве. В критических случаях рабов привлекали в качестве воинов.
Распоряжались римляне не только физической силой рабов, но и их интеллектом. Сохранилось известие о рабе, обладавшем феноменальной памятью и знавшем наизусть греческих поэтов. Хозяин сажал его на пиру у своих ног как своеобразного суфлера, чтобы, повторяя его реплики, сойти за образованного человека. Рабы были секретарями, учителями, делопроизводителями. Надо думать, что многое из того, что дошло до нас под именами знатных римлян, на самом деле создано их образованными невольниками.
Рабам, обслуживающим господ в их городских апартаментах, как правило, жилось легче — так же, как городской собаке по сравнению с сельским псом. Случалось, им доставались объедки с господского стола. Порой господин поручал им какое-нибудь доходное дело. Именно городские рабы чаще всего становились вольноотпущенниками. Но сколько требовалось испытать унижений, какую проявить изворотливость, а иногда и подлость по отношению к товарищам по несчастью, чтобы получить желанную свободу. За сто лет в число римских граждан влилось столько вольноотпущенников и их потомков, что этот демографический фактор нельзя сбрасывать со счетов при решении вопроса, почему республика сменилась монархией. Привычка угождать господам переросла в привычку рабствовать перед принцепсами, свойственную именно той прослойке населения, которая была опорой империи. Потомкам патрицианских родов труднее было привыкнуть к этому, и именно на них обрушивался гнев новых владык круга земель.
Рабы не только кормили, одевали своих господ, ухаживали за ними — они их и развлекали. Театральные труппы, странствовавшие по всей Италии, состояли из рабов и вольноотпущенников. Поэтому профессия актера, даже если он был свободным, считалась позорной. Особым видом развлечения стало искусство красиво убивать и услаждать публику зрелищем своих страданий. Гладиаторские бои были изобретением этрусков, но этруски пользовались ими исключительно во время похорон, чтобы насытить кровью душу умершего. Римляне превратили этот погребальный обряд в индустрию смерти. Зрелище, считавшееся у этрус. ков таинством, было пущено римлянами на арену для развлечения толпы. Одновременно с гладиаторскими боями в жизнь римлян вошла и травля зверей, доставлявшихся главным образом из подвластной Риму Африки. Зверей разной породы стравливали друг с другом, выводили против них специально обученных гладиаторов (бестиариев), бросали им на съедение беглых рабов и преступников.
Сельское хозяйство. Открывшиеся возможности массового использования рабского труда и колоссальный приток денежных средств способствовали наивысшему в истории Италии расцвету сельского хозяйства, продолжавшего оставаться основной отраслью римской экономики. Рабы, согнанные в Италию со всего круга земель, вырубили леса, осушили болота, взрыхлили плотную землю, превратили ее в цветущие сады и колосящиеся поля. Именно в это время консервативные римские хозяева жадно впитывают опыт передовой карфагенской и греческой агрономии. На латинский язык переводится труд карфагенского агронома Магона и как его отголосок появляется первое агрономическое сочинение на латинском языке, автором которого был известный политический деятель Катон.
Занятие сельским хозяйством Катон считает делом не только выгодным, но и патриотическим: «Из земледельцев выходят храбрейшие мужи и самые находчивые воины, земледелие есть занятие наиболее благочестивое и устойчивое, людям же, которые ему предаются, менее всего свойственен другой образ мыслей». По этой преамбуле можно было бы ожидать, что Катон расскажет о земледельцах типа древнего римского героя Цинцинната, узнавшего о назначении его диктатором во время собственноручной пахоты. Однако далее идет речь о покупке поместья (виллы) и обработке его руками рабов, которыми руководит управляющий (вилик). Катон советует вести хозяйство поблизости от города, моря, судоходной реки или людной дороги. Главное для него — экономия и возможность извлечения наибольшего дохода. Наряду с рабами Катон советует в страду нанимать для сбора урожая свободных работников. Вот они, цинциннаты II в., местные малосостоятельные крестьяне, к которым вместо гонца от сената приходит раб-вилик, набирающий по дешевке артель уборщик Итак, во времена Катона «добрый земледелец» — это римлянин, бладаюший значительными средствами для покупки земли (цены ° нее во II в. резко возросли), при этом, скорее всего, не имеющий опыта хозяйствования на земле, а если и имеющий, то обрабатывавший когда-то землю дедовской сошкой и никогда не занимавшийся виноградарством, продуктивным огородничеством или олив-ководством (хлебное поле Катон по степени доходности ставит на последнее место — не потому ли, что в Италию хлынул из провинций дешевый хлеб?).
Во П в. мелкие наделы, обрабатывавшиеся свободными или полузависимыми земледельцами, во всяком случае на сельскохозяйственной территории, примыкающей к крупным городам, уступают место рабовладельческому поместью средних размеров. Носителями прогресса в сельском хозяйстве и экономике в целом были люди типа Катона — того самого Катона, который призывал разрушить Карфаген с его образцовым сельским хозяйством и был противником всяких новшеств в быту и культуре.
Откупа. Но все-таки откуда у римлянина, приобретшего свиток Катона и решившего по его совету заняться сельским хозяйством, появились большие свободные деньги? Ответ на этот вопрос дает труд грека Полибия, современника Катона и его счастливого соперника на ниве историописания: «Многие работы во всей Италии, перечислить которые было бы нелегко, по управлению и сооружению общественных зданий, а также многие реки, гавани, сады, рудники, земли, — короче говоря все, что находится во власти римлян, отдается цензорами на откуп. Все поименованное находится в ведении народа, и можно сказать, что почти все граждане причастны к откупам и получаемым через них выгодам».
Откуп не был изобретением римлян. Он практиковался на Востоке, в Греции, в эллинистических государствах, но никогда еще в античности откуп не достигал таких размеров, а откупщики такого могущества, как в Риме. С одной стороны, это было связано с огромными размерами римского государства и соответственно с большим количеством налогов и общественных работ; с другой — с колоссальной концентрацией богатств в руках частных лиц и возможностями широкого использования рабского труда. Дешевизна и легкость приобретения рабов на рынке делала выгодным для частных лиц откуп различных отраслей государственного хозяй-ства, в которых было невыгодно использовать свободный труд. Римские откупщики назывались публиканами. Согласно юридическим текстам «публиканы это лица, берущие на откуп государственные подати и пошлины. Свое название они получили в связи с тем, что вносили подать в государственную (publicus) казну, или вследствие того, что для них собирают подати». Публиканы вносили деньги, получая право взыскивать отданную ими сумму с процентами с налогоплательщиков. В отличие от частных ростовщиков, ссужавших деньги отдельным лицам, публиканы ссужали деньгами государство и взыскивали долг с государственных должников
Рабы составляли главную часть персонала, используемого кампаниями публиканов для сбора налогов, поэтому римские юристы обозначали этот персонал термином, используемым обычно применительно к рабам (familia publicanorun).
Рабский труд широко применялся и при осуществлении общественных работ. Значительное скопление рабов создавало угрозу для государства, и с этим связано появление закона, запрещавшего использование в золотых рудниках более пяти тысяч рабов (по этому закону в 142 г. были привлечены к ответственности публиканы в связи со вспышкой восстания в Южной Италии, где рабы использовались для добычи смолы).Однако закон этот имел силу лишь на территории Италии. Так, на серебряных рудниках Испании, согласно Полибию, работало до 40 ООО рабов.
Компании публиканов были сообществами лиц, вкладывающих в дело свою долю капитала. Доходы делились в соответствии с долей каждого. Этими долями спекулировали. Они давали доход в зависимости от политической и военной ситуации. Компании, бравшие на откуп налоги Малой Азии, могли разориться, если «их» провинции угрожала внешняя опасность. Поэтому при решении вопроса о назначении главнокомандующего армии, отправляемой на Восток, они действовали с наибольшей заинтересованностью, оказывая давление на сенат и должностных лиц.
Торговля и денежные операции. Объединение Средиземноморья под властью Рима способствовало развитию торговли, приобретшей поистине международный характер. И ранее Италия в силу ее географического положения была центром транзитной торговли. Теперь же в нее потекло все, что можно было с выгодой приобрести в римских провинциях и зависимых от Рима царствах — рабы, зерно, предметы роскоши. Экономика Италии не могла конкурировать с высокоразвитым производством многих районов Средиземноморья. Торговый баланс складывался не в пользу Италии, но наличие в Риме огромных денежных средств от взимания налогов, ростовщичества и прямого грабежа в провинциях давали возможность закупать вне Италии все необходимое.
Главным инструментом торговли были деньги. Первоначально
м'чяне отливали свои ассы в храме Юноны Монеты. После ов-Р 1СНИЯ Италией в 269 г. стал выпускаться серебряный денарий ?3осл. — «десятка») с надписью Romano. За денарий давали поначалу Ю ассов, но и впоследствии, когда он поднялся в цене и стал стоить 16 ассов, за ним сохранили старое название. Между 225 и 212 гг. была выпущена серия монет с изображением богини победы Виктории, несущейся на квадриге. Эти монеты так и назывались - квадригатами.
Сухопутная торговля обслуживалась целой сетью римских дорог. К Аппиевой дороге присоединилась Эгнациева дорога, ведущая в Грецию (148 г.), и Домициева дорога в Галлию (121 г.). Торговыми артериями были судоходные реки, главными портами, принимавшими морские суда, — Тарент и Неаполь. Впоследствии на первое место выдвигаются Путеолы и Остия.
Наряду с факторами, благоприятствующими торговле, римское завоевание способствовало и развитию такого негативного явления, как пиратство. После уничтожения родосского владычества в Эге-иде там расцвел морской разбой. Пираты не только безнаказанно захватывали торговые корабли, но и нападали на порты. Римские торговцы скупали их добычу и рабов.
В обороте, наряду с римскими монетами, находились и монеты других государств, что вызвало появление профессиональных менял. Денежные операции (займы под проценты, перечисление денежных сумм в другие города и страны) осуществляли группы финансистов, созданные по образцу аналогичных греческих объединений. Об их деятельности во II в. можно судить по несколько более поздним сведениям о такого рода дельцах. Один из них, Квинт Ко-сидий, в 63 г. смог субсидировать римское государство суммой в 15 миллионов сестерций. Особую выгоду давало страхование кораблей, которым угрожали бури и пираты.
Мелкие земледельцы. Какие бы широкие возможности ни открывали система откупа, торговля, ростовщичество, значительная часть населения Италии продолжала кормиться собственным трудом. На севере полуострова, как показывают надписи, даже во И в. н. э. сохранялись сельские общины. В остальных частях Италии имелись места, далекие от городов, судоходных рек и людных Дорог, куда не заглядывали читатели и почитатели Катона. Крестьянское хозяйство не могло соперничать с рабовладельческим поместьем, но прокормить небольшую семью оно было в состоянии, крестьянские семьи в Италии были большими. Нередко встречались имена Квинт, Секст, Децим, означающие, что пять, шесть, де_ сять сыновей в семье не редкость. Сбор урожая в страдную пору был для всех этих Квинтов, Секстов и Децимов лишь временным выходом из положения. Приходилось уходить на заработки в города, и прежде всего в Рим, в надежде, что там требуются рабочие pyi Но чаще всего надежда где-либо устроиться не оправдывалась ведь и в городах ремесленные работы выполнялись ремесленщ ми-рабами и вольноотпущенниками.
Восстание Евна. Следствием небывалого по масштабам и стокости римского рабства были массовые возмущения и вое ния рабов. Первое из них вспыхнуло в римской провинции С лии, населенной по побережью преимущественно греками, а на bi ренних территориях — сикулами, порабощенными греками еще VII—VI вв. до н. э. Сицилийские греки массами скупали рабов, щ-ставлявшихся на остров отовсюду. Бежать из Сицилии было прг тически невозможно. Порой о пропитании рабов не заботились, лагая, что они могут добыть его себе сами. Когда к сицилийски] греку Дамофилу явились несколько рабов с просьбой выдать оде ду на холодное время года, он приказал их высечь, приговарш «Разве путешественники по нашей стране ездят голыми?», этого же Дамофила, Мегаллида, издевалась над служанками, п~ вергая их каждодневной порке.
Терпение рабов Дамофила иссякло, и они обратились к рабу-nj рицателю Евну, чтобы испросить совета, как действовать. Приложив ухо к земле, Евн заявил, что богиня призывает к оружию. Вооружившись и связав друг друга взаимными клятвами, восставшие ночью ворвались в Энну. Город оказался в их руках. Вскоре привели не успевших скрыться Мегаллиду и Дамофила.
С улиц Энны действие перенеслось в театр на склонах городского холма. Сооруженный некогда рабами и на протяжении нескольких столетий закрытый для них, он стал местом небывалого спектакля. Каменные скамьи и проходы между ними заполнили рабы, обретшие оружие и с ним не расстававшиеся. На орхестре не разыгрывалась трагедия Софокла или Еврипида - перед зрителями предстало зрелище суда. На орхестре восседали в господских одеяниях вчерашние рабы, они же судьи, а перед ними стояли на коленях их вчерашние властители — Дамофил и Мегаллида. Слово для защиты было предоставлено главе семейства. Дамофил произносил, кажется, впервые в жизни речь, доказывая, что он не худший из господ, что он не заставлял их работать в каменоломнях, разрешал им заниматься грабежом и только один раз, чтобы позабавиться, запряг их в колесницу. Зрителям показалось,
судьи склоняются к оправданию Дамофила, и тогда брошен-4 и кем-то дротик пронзил «актера» насквозь. Мегаллида от за-иты вроде бы отказалась. По примеру римлян, устраивавших из аказаний зрелище, да и самой Мегаллиды, ее следовало подвергнуть мукам тут же, на орхестре. Но судьи, знавшие правило клас-ического театра — смерть и муки не должны совершаться на глазах у зрителей, — его не нарушили: Мегаллиду отдали ее служанкам, и те ее увели.
Сириец Евн был избран царем и принял распространенное в династии Селевкидов имя Антиох. Для восставших он стал освободителем. Очевидно, освободителя видели в нем и сикулы, которые помнили о своих древних царях и надеялись в союзе с рабами добиться желанной свободы, за которую боролись несколько сотен лет. Приверженности сикулов царю-чужеземцу, возможно, способствовало и то, что он был жрецом «Матери богов», почитавшейся и ими. Членами царского совета, сообщает историк восстания Дио-дор Сицилийский, «Евн назначил людей, которые казались выда-юшимися по уму». Имя одного из них, Ахей, указывает на то, что это был соотечественник Полибия, скорее всего, один из участников ахейской войны 146 г., проданный римлянами в рабство и нашедший возможность в Сицилии отомстить за разрушение Коринфа и обращение в рабство жителей многих ахейских городов. Ахей возглавил царское войско и прошел по всей Сицилии, освобождая рабов и принимая их в свои ряды.
На западе острова возник самостоятельный очаг восстания во главе с киликийцем Клеоном. Клеон и Ахей, объединившись, разгромили восьмитысячный отряд во главе с римским претором. Не имел успеха и консул 134 г. Успешнее действовал консул 133 г., захвативший Мессану и уничтоживший там 8 ООО восставших. Но осадить Энну, ставшую столицей восставших, и взять ее удалось лишь консулу 132 г. Тогда же остров был очищен от скрывавшихся в горах небольших отрядов рабов. Так было подавлено одно из величайших в древности рабских восстаний.
Тиберий Гракх. Одновременно назревает и набирает силу движение мелких земледельцев под руководством Тиберия Гракха. К Роли руководителя Тиберий был подготовлен жизненным опытом и воспитанием. Внук победителя Ганнибала Корнелия Сципиона, °н как рядовой воин участвовал в осаде и взятии Карфагена, был квестором в армии Манцина и способствовал заключению справедливого договора с нумантинцами. Отказ сената утвердить этот договор ц выдача Манцина противнику были восприняты Тиберием ак вопиющая несправедливость, подобная той, из-за которой его дед покинул Рим и ушел в добровольное изгнание. Несправедливой считал Тиберий и ту ситуацию, в которой оказались римские и италийские воины-победители, не находившие себе места на родной земле: эту землю обрабатывали рабы-чужеземцы.
Воспитатели Тиберия грек Диофан из Митилены и италиец Блоссий из Кум привили юноше идеи стоической философии, предусматривавшей деятельное участие в защите общественной справедливости.
Необходимость аграрной реформы с целью возрождения в Италии свободного крестьянства давно уже дискутировалась в кружке Сципиона, к которому принадлежал и Тиберий Гракх. Член этого кружка Гай Лелий (сын того самого Лелия, который был близким другом Сципиона Старшего) преложил закон об ограничении в пользовании общественной землей и наделении из общественного фонда наиболее в ней нуждающихся. Однако, встретив ожесточенное сопротивление крупных земельных собственников, он снял свое предложение. Уверяли, что после такого проявления непоследовательности или трусости он получил прозвище «Мудрый». Этот инцидент помог Тиберию понять, что цели можно добиться лишь вопреки сенату, опираясь на поддержку тех, кто лишен земли и заинтересован в ней. В 134 г. он выдвинул свою кандидатуру на должность народного трибуна. Поскольку по отцу Тиберий принадлежал к плебейскому роду Семпрониев, трибунат был для него открыт.
Объявленное кандидатом в трибуны намерение провести земельную реформу встретило среди избирателей небывалый энтузиазм. Плебеи не только отдали свои голоса за Тиберия Гракха, но испещрили надписями стены, призывая его к решительным действиям.
Вступив в должность, Тиберий Гракх предложил народному собранию вернуться к старому закону Секстия и Лициния, по которому максимальный размер общественной земли (ager publicus) в руках отдельных лиц составлял 500 югеров, смягчив его разрешением иметь по 250 югеров еще и двоим из взрослых сыновей держателя общественной земли, так что семья могла владеть 1000 югерами (250 гектарами). Из земли, возвращенной государству, предполагалось выделить неимущим наделы по 30 югеров в наследственную и неотчуждаемую аренду. Участок 30 югеров в 5—6 раз превышал размеры участков 5—7 югеров, которыми обладали мелкие земледельцы. Он стал бы основой для создания крепкого крестьянского хозяйства, которое могло противостоять крупному сенаторскому и всадническому землевладению. Тиберий Гракх был более щедр, чем впоследствии Гай Марий, выделивший сво-ветеранам за долгую тяжелую службу всего по 14 югеров зем-ИМ Осуществление этой реформы было поручено комиссии, на- еленной чрезвычайными полномочиями сроком на один год и с правом последующего переизбрания.
Видные юристы из числа нобилей признали справедливость его оводов и обещали поддержку в сенате. Но те, кто владел общественной землей, кому участки перешли от отцов и дедов, не собирались с ними расставаться. Им казалось несправедливым отдавать землю в которую вложен труд и средства нескольких поколений. Конфронтация между плебсом и нобилитетом, которая становилась неизбежной при принятии закона, грозила, по мнению многих, большими опасностями, чем разорение крестьянства, все равно неизбежное. Тиберий к тому же не мог рассчитывать на то, что слушавшие его и аплодировавшие ему будут его стойкими сторонниками — ведь многие худо-бедно устроились в городе, нашли себе покровителей среди нобилей, тех же владельцев общественной земли. Да и сама жизнь в столице мира, несмотря на неудобства, все же представлялась привлекательной.
Тем не менее законопроект был принят, хотя и не без сопротивления. Один из народных трибунов, друг Тиберия Марк Октавий, наложил на законопроект вето. Попытки уговорить Октавия, обещая ему возмещение личных утрат от земельного закона, не помогли. И Тиберий поставил на голосование вопрос: «Должен ли трибун, противодействующий народу, оставаться в должности народного трибуна?». Такая постановка вопроса была юридически незаконной: того, что ныне называют «импичментом», римская конституция не знала. Магистрата можно было привлечь к ответственности лишь тогда, когда он становился частным лицом. Лишение Марка Октавия власти, какими бы соображениями оно ни диктовалось, противоречило законам и вековым традициям Рима. Тиберий логикой политической борьбы был поставлен в положение нарушителя закона, и это давало основание тем, кто держался за общественные земли, считать его мятежником.
Комиссия по проведению аграрного закона, в которую кроме Тиберия вошли его брат Гай и тесть Аппий Клавдий, столкнулась не только с недовольством крупных землевладельцев и противодействием сената, но и с трудностями, для Тиберия неожиданными. Земельные участки, предназначенные для плебеев, без инвентаря, тяглового скота, семян не разбирались, а полагаться на финансовую помощь сената не приходилось.
В это время царь Аттал III завещал свое царство и богатства «сенату и римскому народу». Официальную формулу римскогогосударства Тиберий истолковал таким образом, что сенату в уп равление достается Пергам, а сокровища Аттала — народу, на обзаведение всем необходимым для обработки передаваемых участков. Это было еще одно нарушение закона, ибо и внешняя политика, и управление, и финансы являлись прерогативой сената и без его ведома нельзя было распоряжаться денежными средствами.
Напряжение нарастало. Именно в этот период наиболее активные из нобилей стали называть себя оптиматами (от латинского слова optimus — наилучший). Оптиматы опирались на сенат. В противовес оптиматам тогда же возникает «партия» популяров (от слова populus — народ, поскольку популяры опирались на народное собрание). Первыми популярами были сторонники Тиберия Гракха.
Между тем истекал годичный срок трибуната. Для доведения до конца аграрной реформы и для принятия законов, способных укрепить положение реаэорматора, требовалось переизбрание. Это противоречило римской практике. Тиберию все же удалось поставить свою кандидатуру на голосование, но выборы были назначены сенатом на время сбора урожая, что лишало Гракха поддержки наиболее активных его сторонников.
В первый день выборов часть триб отдала голоса Гракху. На следующий день дело дошло до потасовки между сторонниками и противниками реформ. В результате Гракх и триста его приверженцев были забиты камнями и палками. Их тела бросили в Тибр. «Таким, — заключает римский историк, — было в Риме начало эпохи гражданских кровопролитий и безнаказанных убийств. С этого времени закон был подавлен силой и могущественный выдвигался на первое место, разногласия между гражданами, ранее смягчавшиеся уступками, теперь стали разрешаться оружием».