Микеланжело против Рафаэля

Тщеславный папа Юлий II хотел быть погребенным в новом соборе. В 1505 году он пригласил в Рим Микеланджело и поручил ему создание своей роскошнейшей гробницы. Это должна была быть многофигурная мраморная композиция, расположенная в центре собора и воздымающаяся под самый купол.
Микеланджело с увлечением принялся за работу: с двумя подручными от отправился в Каррару, чтобы раздобыть там необходимое количество мрамора. Занимаясь этим делом, он провел в горах семь месяцев.
Мрамор привезли в Рим и завалили им половину площади св. Петра. Гробница не была осуществлена, из задуманных сорока. Статуй сделано только четыре (Моисей и пленники), а восемь остались в незаконченном виде.
Самой замечательной из них является статуя Моисея (1515), о которой Джорджо Вазари пишет следующее: «С этой статуей не может по красоте сравниться ни одна из современных работ, впрочем, то же можно сказать и о работах древних: в самом деле, он сидит в величественнейшей позе, опираясь локтем на скрижали, которые придерживает одной рукой, другой же рукой он держит ниспадающую прядями длинную бороду, выполненную из мрамора так, что волоски, представляющие собою трудность в скульптуре, тончайшим образом изображены пушистыми, мягкими и расчесанными, будто совершилось невозможное и резец стал кистью».
Одновременно Микеланджело работал над бронзовой статуей Юлия II. Когда он спросил, не вложить ли в левую руку статуи книгу, папа ответил: «Дай мне в руку меч — я человек неученый».
Д. Вазари рассказывает: «Когда папа возвратился в Рим, а Микеланджело заканчивал эту статую, в его отсутствие Браманте, который был другом и родственником Рафаэля Урбинского и ввиду этого обстоятельства не очень-то дружил с Микеланджело, видя, что папа предпочитает и возвеличивает его скульптурные произведения, задумал охладить его к ним, чтобы по возвращении Микеланджело Его Святейшество не настаивал на завершении своей гробницы, говоря, что строить гробницу при жизни — дурная примета и значит накликать себе смерть, и уговаривал его по возвращении Микеланджело поручить ему в память Сикста IV, дяди Его Святейшества, расписать потолок капеллы, выстроенной во дворце Сикстом. Браманте и другие соперники Микеланджело думали, что таким образом они отвлекут его от скульптуры, в которой папа видел его совершенство, и доведут его до отчаяния, полагая, что, вынужденный писать красками, но не имея опыта в работе фреской, он создаст произведение менее похвальное, которое получится хуже, чем у Рафаэля; и даже если у него случайно что-либо и выйдет, они любым способом заставят его рассориться с папой, что так или иначе приведет к осуществлению их намерения от него отделаться. И вот по возвращении Микеланджело в Рим (в 1508 года) папа уже решил не завершать пока своей гробницы и предложил ему расписать потолок капеллы».
Для Микеланджело это был первый опыт работы в технике фрески. Как сообщает Вазари, из Флоренции к Микеланджело приехали в Рим его друзья, чтобы объяснить и показать, как полагается писать фреску. Он принял их советы, но ему совсем не понравились те фрески, какие они написали для него в качестве образца. Фрески эти он сбил и прекратил всякие отношения с друзьями-живописцами. Они, обидевшись, вернулись во Флоренцию, а он заперся в капелле в полном одиночестве и принялся за работу.
О дальнейших событиях Вазари рассказывает:
«Когда работа была доведена до половины, папа, который и раньше не раз лазил с помощью Микеланджело по стремянкам, чтобы взглянуть на нее, потребовал, чтобы ее раскрыли, так как от природы был он торопливым и нетерпеливым и никак не мог дождаться, когда она будет завершена, то есть, как говорится, последнего удара кисти.
И, как только ее раскрыли, взглянуть на нее собрался весь Рим, и в первую очередь папа, который не мог дождаться, когда уляжется пыль после снятия лесов. Увидев ее, и Рафаэль Урбинский, подражавший весьма превосходно, тотчас же изменил свою манеру и тут же написал, дабы показать, на что он способен, пророков и сивилл в Санта Мария делла Паче; тогда Браманте попытался добиться того, чтобы вторую половину капеллы папа передал Рафаэлю... Но папа, в способностях Микеланджело с каждым днем убеждавшийся все больше, пожелал, чтобы он продолжал работу; ибо, увидев работу раскрытой, он рассудил, что вторая половина могла выйти у Микеланджело еще лучше: и действительно, тот и довел работу до конца в совершенстве в течение двадцати месяцев один, даже без помощи тех, кто растирал бы ему краски.

Все же приходилось Микеланджело иногда и жаловаться на то, как торопил его папа назойливыми запросами, когда же он кончит, не давая ему закончить по-своему, как ему хотелось. И на один из многочисленных запросов он однажды ответил, что конец будет тогда, когда он сам будет удовлетворен своим искусством. «А мы желаем, — возразил папа, — чтобы было удовлетворено наше желание, которое состоит в том, чтобы сделать это быстро». И в заключение прибавил, что, если он не сделает это быстро, он прикажет столкнуть его с лесов вниз. Тогда Микеланджело, боявшийся гнева папы, да и было чего бояться, тотчас же, не мешкая, доделал чего не хватало и, убрав оставшиеся подмостья, раскрыл все утром в день Всех Святых так, что папа отправился в капеллу, чтобы на месте же отслужить мессу, к удовлетворению всего города.
Микеланджело хотелось пройти кое-где посуху, как это делали старые мастера в написанных внизу историях, тронуть там и сям фоны, одежду и лица лазурным ультрамарином, а орнамент -— золотом, чтобы общий вид стал еще лучше и богаче; согласился на это и папа, узнав, что этого не хватает, так как слышал, как хвалили такие доделки те, кто их видел; однако, так как восстанавливать леса показалось Микеланджело делом слишком сложным, все осталось как было.
Встречаясь с Микеланджело, папа напоминал ему часто: «Не сделать ли капеллу красками и золотом побогаче, ведь она бедновата». На что Микеланджело отвечал попросту: «Святой Отец, в те времена люди золота на себе не носили, а те, что там изображены, слишком богатыми никогда не были, но были святыми людьми, так как презирали богатство».
За это произведение папой было выплачено Микеланджело в несколько сроков три тысячи скудо, из которых на краски ему пришлось истратить двадцать пять. Выполнено же оно было с величайшими для него неудобствами, так как приходилось писать с закинутой вверх головой, и он так испортил себе зрение, что несколько месяцев не мог читать написанное и рассматривать рисунки иначе как снизу вверх...»
Далее Вазари подробно описывает поистине потрясающее творение Микеланджело и завершает свой рассказ такими словами:
«Весть об открытии капеллы распространилась по всему свету, и со всех сторон сбегались люди; и одного этого было достаточно, чтобы они, остолбеневшие и онемевшие, в ней толпились. Недаром папа, почувствовавший в этом свое величие и решившийся на еще большие начинания, деньгами и богатыми подарками всячески вознаградил Микеланджело, и тот не раз говаривал, что, судя по столь великим милостям этого папы, последний явно очень высоко ценил его достоинство, и если иной раз он, любя, и обижал его, то заглаживал это особыми милостями и дарами: как и случилось, что однажды, когда Микеланджело обратился за разрешением на поездку во Флоренцию для работ в Сан Джованни и попросил у него на это денег, он на вопрос папы: «Ну, ладно, а когда же ты покончишь с капеллой?» ответил: «Когда смогу, Святой Отец». На что папа дубинкой, которую держал в руках, начал колотить Микеланджело, приговаривая: «Когда смогу, когда смогу, я-то заставлю тебя ее закончить». Однако едва Микеланджело вернулся домой, собираясь во Флоренцию, папа тут же прислал к нему своего служителя Курсио с пятьюстами скудо в опасении, как бы Микеланджело что-нибудь не выкинул, извинившись перед ним и успокоив его тем, что все это было только проявлением его милости и его любви; а так как Микеланджело знал характер папы и в конце концов и сам его любил, он рассмеялся, поняв, что все идет ему на благо и на пользу и что первосвященник не постоит ни перед чем, чтобы сохранить дружбу с таким человеком».
Роспись потолка Сикстинской капеллы завершена в 1512 года.