КЛАССИЧЕСКОЕ РИМСКОЕ ПРАВО

Уже в эпоху республики римское правоведение достигло высокого развития, но лишь на протяжении двух столетий, отделяющих Северов от Августа, оно поднялось на уровень, который соответствовал задачам мировой империи со всем разнообразием и блеском представляемых ею исторических традиций и правовых норм Никогда еще в истории человечества правовая мысль, призванная сгладить растущие общественные противоречия и выявлявшиеся сепаратистские тенденции, равно как и конфликты между различными ветвями власти, не добивалась такой изощренности и классической завершенности.
Источники права. С установлением нового политическою режима, в котором была сведена на нет роль народных собраний и ограничены властные полномочия сената, а вся мощь власти сосредоточена в руках новой политической фигуры, принцепса, изменились источники права. Законодательные функции народных собраний перешли к сенату, его постановления (senatus consulta), первоначально являвшиеся инструкциями выборным должностным лицам, приобрели характер законов. Инициатива сенатских постановлений постепенно перешла в руки принцепса. Будучи внесены на обсуждение сената, они, как правило, утверждались и также становились законами.
Все большее и большее значение приобретали императоре кие указы, имевшие различные формы. Это эдикты (edicta), общие распоряжения для всего населения империи, подобные тем, какие ранее издавали высшие республиканские магистраты, рескрипты (rescripta), ответы императоров на юридические запросы частных и должностных лиц по спорным, в том числе и судебным, делам, мандаты (mandata), императорские инструкции должностным лицам и наместникам провинций, декреты (decreta), императорские решения по судебным процессам, поступающим к нему на рассмотрение. Эдикты и мандаты рассматривались как административные решения, утрачивавшие силу со смертью императора, рескрипты и декреты считались толкованием действующих законов и поэтому не зависели от смены императоров. Постепенно различия в характере и силе императорских распоряжений сглаживаются, и во времена Адриана им приписывают силу «как бы закона».
Как источник права республиканской эпохи сохранили значение эдикты магистратов (претора, курульного эдила, правителя провинции). Как и прежде, каждый новый претор, вступая в должность, излагал свои правовые принципы и определял круг охраняемых гогтвом правоотношений. Однако с общим падением роли ма-атуры правовое творчество преторов все более и более огра-ГИ1 ваётся, и преторы, так же как и эдилы, лишаются возможное - НИ вносить в свои эдикты новые правовые нормы. Им было предло-™но пользоваться постоянным эдиктом (edictum perpetuum), же тавпенным по поручению Адриана юристом Сальвием Юлиа-С м Будучи утвержден сенатом, постоянный преторский эдикт приобрел характер закона.
Юриспруденция. Изменения в общественной жизни и связанное с этим противоречие между развивающейся жизнью и консервативным законом уже в конце республики привели к созданию юридической литературы, в которой толковались писаные законы, прежде всего законы Двенадцати таблиц. Эти толкования позволяли вносить в правовую практику изменения, обусловленные потребностями модернизирующегося общества. Однако республиканские юристы продолжали боготворить словесную форму древних законов или «цеплялись за слова», как охарактеризовал эту практику Цицерон. В эпоху принципата деятельность юристов приобрела невиданный размах, и I—III вв. считаются классическим периодом римской юриспруденции. Консультации юристов в республиканскую эпоху носили неофициальный характер. Со времени Августа положение изменилось. Он предоставил некоторым наиболее опытным юристам привилегию выносить решения как бы от имени императора с обязательной для судей силой (jus respondendi). Подобным образом действовали и некоторые другие императоры, и юристы, чье мнение становилось «как бы законом», впоследствии рассматривались как создатели права (conditores juris).
Во времена Августа такими учредителями права были Марк Ан-тистий Лабиен и Гней Атей Капитон. Первый из них был выходцем из аристократического рода и приверженцем республиканских идей, второй принадлежал к муниципальной верхушке и был сторонником нового политического режима. Соответственно Лабиен не достиг высших магистратур, в то время как Капитон стал консулом и великим понтификом. От них идут две юридические школы, получившие название от имен двух ближайших учеников — прокулианцы и сабинианцы.
Видимо, это были два направления в развитии римского права, первое из которых, несмотря на республиканские убеждения Ла-иена, являлось новаторским, второе же, при всей приверженное -™ Капитона принципату, консервативным. Этот парадокс становится понятным, если вспомнить, что Август, сломавший хребет республики, действовал в обличий реставратора римской религии правовой старины. '
Из школы прокулианцев вышли два видных юриста, отец и с носившие одно и то же имя — Ювенций Цельс. Отец упоминает4 в числе заговорщиков против Домициана в 95 г. Сохранив жизнь он затем был претором, дважды консулом, а в 129 г. при Адриане членом совета принцепса. Главное его сочинение — юридически сборник (дословно: digesta) в тридцати девяти книгах, в которых он развивает правовые идеи и критически оценивает взгляды своих оппонентов. Из сабинианцев выделялись Целий Сабин, давший имя всей школе, Кассий Лонгин и Сальвий Юлиан. Последний, как уже говорилось, был редактором «постоянного эдикта». Ему, выходцу из африканского города Гадрумета, была там воздвигнута колонна с благодарственной надписью. Наибольшее значение имели диге-сты Юлиана в девяноста книгах и его «Изыскания» (Questiones) изданные одним из его учеников.
Институции Гая. Выдержки из сочинений некоторых из этил знаменитых юристов дошли в позднейших сводах римского права. Целиком же от классической эпохи римской юриспруденции до наших дней сохранилось состоявшее из четырех книг учебное пособие юриста II в. Гая (родовое его имя не известно)*.
Никто из современников этого Гая не упоминает, а известность его относится лишь к V в., когда «Институции» начинают нитроваться, сокращаться, переиздаваться. Возможно, он был учителем, жившим в одной из восточных провинций империи, и не относился к числу выдающихся юристов своего времени. Сам Гай причислял себя к сабинианцам.
В отличие от широко распространенного изложения права в форме вопросов, ответов, споров, Гай развертывает его как систему догм действующего практического права в трех направлениях: лица, вещи и обязательства.
Под лицами (persona) в римской правовой системе фигурировали «физические лица» — конкретные люди, обладавшие определенным общественным статусом, и «юридическое лица» — носители прав и обязанностей, могущие выступать через посредников. Полной правоспособностью в принципе обладал лишь глава семейства (pater familiae), все остальные считались подвластными. Рабы с возникновением империи начинают рассматриваться
пииа хотя и не правомочные, находящиеся в сфере юрисдик-КЗК своего господина, но все же обладающие некоторыми имуще-111 венным и правами и защищенными государством от произвола. С Понятие «вещь» (res) охватывало в римском праве множество зна-ений Это и материальный предмет с обозримыми границами, и юбой объект, в том числе нематериальный, а также целый имущественный комплекс. В вещном праве выделялись два основополагающих института — владение и собственность. Понятие «обязательство» (obligatio, от obligare — обязывать) охватывало «действия» (actio), предпринимаемые с целью разрешения имущественных споров, направленные прежде всего на возвращение имущества или денег первоначальному собственнику-кредитору. Согласно законам Двенадцати таблиц, кредитор мог связать должника реальной веревкой, наложив на него железо определенного веса. Еще во времена ранней республики долговое рабство было отменено, и в классическом римском праве реальные оковы превратились в «правовые узы» (juris vinculum), над совершенствованием которых неутомимо работало римское право, защищавшее права собственников.
Четвертая книга «Институций» Гая, содержавшая сведения о разных исторически сложившихся формах процесса, имеет как источник наибольшую ценность.
Папиниан и его последователи. В конце II—начале III в., в эпоху правления Северов, римская юриспруденция приобретает особенный авторитет. В это время исчезают прежние деления юристов на прокулианцев и сабинианцев. Законодателем юридической мысли становится Эмилий Папиниан, выходец из Сирии или Африки, возможно, родственник Септимия Севера. Поздние юристы ссылались на его труды «Процессы» в тридцати семи книгах и «Ответы» в девятнадцати книгах.
Последователями Папиниана были Юлий Павел и Домиций Ульпиан, занимавшие поочередно при Александре Севере должность префекта претория. Павел считался автором восьмидесяти шести сочинений более чем в трехстах книгах — как в форме критических замечаний к трудам предшественников, так и собственных суждений по юридическим вопросам. Ульпиан написал комментарии к преторскому эдикту в восьмидесяти трех книгах и к произведениям Целия Сабина.
Кодекс Юстиниана. Пятидесятилетие правления солдатских императоров знаменовало провал в истории римской юриспруденции — в ЭТо Время не было нужды в советах юристов. В эпоху установления неограниченной монархии, когда воля монарха единственным источником права, к юристам не вернулся преж^-авторитет. Однако при византийском императоре Юстини ИИ стремившемся возродить римскую мировую державу, достиже^' римской классической юриспруденции были востребованы. ЮсШЯ ниан приказал составить единый свод законов, ставший таким** величественным зданием, каким был построенный при нем в Ко*6 стантинополе собор Софии. В своде законов было три самостоятель ных части: институции (элементарное изложение основ и принципов права), дигесты (отрывки из трудов римских юристов) и кодекс Юстиниана (сборник императорских установлений).
Подобно тому как здание храма складывалось из отесанных камней, дигесты состояли из произведений римских юристов, живших самое меньшее за триста лет до Юстиниана. Из них выбиралось то что, по мнению составителей, представляло наибольшую ценность И хотя отрывки только из Папиниана или Ульпиана в совокупности могли бы составить объемистый том, целостного представления даже об этих авторах из дигест получить невозможно. И здесь нам остается либо упрекать компиляторов в том, что они практически разрушили творения, проникнутые духом определенного времени и конкретного творца, либо радоваться, что эти труды не были утрачены полностью.
Римляне делали все, чтобы заставить народы, какие они считали нецивилизованными, жить по своим законам. После завоевания Германии туда вместе с солдатами пришли и римские юристы, пытавшиеся научить германцев решать имущественные споры с помощью не оружия, а слова. Захваченным в плен после разгрома в Тевтобургском лесу законникам победители издевательски зашили рты, ибо римские законы были для них олицетворением чужеземного господства. Когда в IV в. варвары могучими потоками затопили античный мир, можно было думать, что римское право будет навсегда предано забвению. Но случилось обратное. Римские законы вошли в местные и национальные законодательства. Римское право воскресло, как феникс, и было перелито в параграфы и статьи современных кодексов, римские законы, подобно железному обручу, связали рассыпавшуюся Европу. Они стали важнейшей основой современного правового развития. И ныне в отточенных формулировках римского права перед нами предстает опыт многовекового общения людей, некая идеальная и вечная абстракция, подходящая к любой исторической ситуации, признающей право собственности и существование государства, стоящего на его защите.