Крестовый поход: за веру или за деньги?

В ноябре 1095 г. Урбан II созвал в Клермоне во Франции собор, на который явилось множество духовных и знатных лиц в сопровождении нескольких тысяч простых смертных. После окончания собора Урбан II обратился к толпе с такими словами:
«Восстаньте, обратите свое оружие, обагренное кровью ваших братьев, против врагов христианской веры.
Вы, угнетатели сирот и вдов, убийцы, осквернители храмов, грабители чужого достояния, вы, которых нанимают для того, чтобы проливать христианскую кровь, вы, которых так же, как коршунов, влечет к себе запах поля битвы, — спешите, если только вам дорого спасение души вашей, стать под начало Христа на защиту Иерусалима. Повинные в преступлениях, лишающих вас царствия небесного, искупите их этою ценою, потому что такова воля господня...»
Призыв нашел отклик прежде всего в душах чрезмерно многочисленных европейских рыцарей, страдавших от избытка физических сил и недостатка материальных средств; воинственный и алчный дух феодала обрел цель в жизни. Перед многими, не знавшими, куда деваться от несчастья или безделья, теперь сверкнул луч надежды. Авантюристы и праведники, честолюбцы и бедняки, рабы и крепостные, убийцы и грабители охотно становились под знамена крестового похода. Крупные торговые города, такие, как Пиза, Генуя и Венеция, тоже встрепенулись: поход сулил им большие выгоды и установление более прочных связей с рынками Востока.
Сам Урбан II отправляться в поход не собирался. Он был намерен сидеть в Риме и управлять. Крестоносцы должны были помочь ему утвердиться в Вечном городе, что они и сделали в первую очередь.
Рим остался холоден к величественной идее крестового похода, ибо среди его обитателей почти совсем не было ни благородных рыцарей, ни самоотверженных мечтателей, ни предприимчивых деловых людей.
«Римские нобили (знатные люди) того времени, превратившие древние памятники в свои жилища, были грубы и невежественны; они делились на группировки, враждовавшие одна с другою, с папами и с императорами, и были все корыстны и вместе с тем бедны. Затем, графы, населявшие Кампанию (окрестности Рима), были также не более чем разбойники, одни — крупные, другие — мелкие; их замки, как гнезда хищных птиц, построенные на неприступных скалах, остались до сих' пор не тронутыми культурой и своим видом производят все то же гнетущее впечатление; таковы замки Сеньи, Чеккано, Монте Ротондо, Палестрина, Чивита Кастеллана и Галерия. Странствующий трубадур не заходил в эти замки; так же как и в Риме, в них не съезжались красавицы, чтобы увенчать цветами рыцаря, одержавшего победу на турнире. Увлекательная поэзия средних веков никогда не свивала своего гнезда на мрачных развалинах Рима; казалось, строгие тени древних сенаторов витали среди этих руин и оплакивали падение родного города».
Мощный некогда император Генрих IV остался глух к идее крестового похода. Он не принял в нем никакого участия и в мрачном бездействии сидел в своем крепком замке. Теперь он не был опасен ни папе, ни Матильде.